А ещё у меня есть стрелы — ма-аленькие-маленькие. Зато ядовитые, хуже кураре с тетрадотоксином. Я одолжил их у Купидона, весь боекомплект с моим именем на древке, и теперь он никогда в меня не стреляет. А ты — хочешь поупражняться в стрельбе?..

Иногда моё сердце уходит в пятку. В левую, Ахиллесову. Смотрит, наверное, сквозь кожу — крестик, кружочек, ещё кружочек и яблочко посерёдке — и думает: кто нарисовал такое и зачем, уж не Бог ли? А это всего лишь я.

Я готов снять перед тобой свои тапочки, как в мечети. Можешь тоже посмотреть: ты — снаружи, оно — изнутри. Видишь, под самым яблочком что-то пульсирует? Это оно, моё сердце. А ты думала, оно в груди? Нету там давно ничего, одни рёбра. Выгорело там всё. До остова.

Помнится, у тебя был лук, ма-аленький такой. А у меня к нему стрелы есть, я говорил? Возьми, вдруг охота пострелять будет, вдруг охота?..

*

Да знаю я, что ты не нарочно... Не плачь, зю! Я же не виню тебя, ты просто ещё не научилась как следует... Да ещё ветер подул, как назло, не в ту сторону... Только вот больно всё равно... Очень больно...