В РАСКАТАХ ГРОМА

Веник сонетов

Магистрал

В глазах домов и площадей

Река воды стремилась с неба,

А молний полк ослепше крепок,

Сомкнувший ратью челюстей.

Кричащим ящером Эреба

Алеют крыши полостей,

Темнеют вирши скоростей...

Ах, как порой хотелось мне бы

Хвалиться ситцем и змеёй,

Гордиться рясой пустословий,

Ругая призрачный покой!

О, как бы... Но, рассвет тесня,

Мои глаза полны любовью,

А ты не смотришь на меня.

1

В глазах домов и площадей,

В поту дождей, в венках печали,

В сердцах людей, в конца начале,

В постах слепых очередей

Резвился ливень-чародей.

Огнём грозы ветра кричали,

Моря призывом отвечали

На свист серебряных плетей.

Короной слёз главу венчая,

Звонком ко сну, набатом к чаю,

Ртом стай, устала и проста,

На крыльях птиц упав случайно,

На брызгах лиц рисуя тайны,

Креста блистала береста.

2

Река воды спешила с неба,

От бед звезды стремилась вниз,

Её сбивал вечерний бриз,

Её тянула песня хлеба,

Луны расколотая небыль

Ломала серости карниз.

Побед листы, судьбы каприз,

Рука седых камней Денеба

Страшна, печальна и нелепа,

Как блик луча над бездной склепа,

Как шум отчаянных зарниц, —

И на плечах, как солнца лепет,

Словами чащ узоры лепит

Фарфорных чашек верениц.

3

А молний полк ослепше крепок,

А звуки муки далеко

Мерцают чисто и легко,

И гром, ведром вливаясь в эпос —

Полузабытый, сытый ребус

Полусокрытых берегов, —

Грохочет криком облаков,

Спускается с десницы Феба,

И туч стремительный косяк

Заката поднимает флаг

В раскатах поднебесных скрепей,

В осколках позабытых драк,

В драконах, кажущих кулак,

В одеждах сумрачных отрепий.

4

Сомкнувшись ратью челюстей,

Укрывшейся в былинах Нави,

Земные очертанья правя

И сокрушив столпы костей,

За таинством ночных вестей

Секреты дня этапом ставя,

Взорвав ряды девятиглавий

И разорвав парад гостей,

В своём паденье и труде,

Среди миров — всегда, везде, —

На глине пахотных наделов

Одетых в бархат челядей,

За серебром шальных идей

Хлебали ром за Яви дело.

5

Кричащим ящером Эреба

От блеска сказки, в ласке лет,

На леске плащ и зла скелет

Несёт свой рок, как руну Gebo,

Оставив в поднебесье след

В заставе мест далёких, где бы

Растили ревени и репы

В настиле темени карет.

Среди росы и мокрой хляби,

В разводах мороси и луж,

В озёрной мутности и ряби,

Весенний сын, метели муж,

Отец трипаносом и лямбий,

Погоду Севера утюжь!

6

Алеют крыши полостей

Меж сосен хвоенности влажной,

И на цветах травы бумажной

Слюда зеркал спешит блестеть.

Многоголовый, тёмный, важный,

Безликий суетный истец

Плетётся медленно в хвосте,

Когда-то смелый и отважный,

Сегодня — белый, словно лёд,

Как купола Алмазной Башни.

Он не бросается в полёт

И за собою не зовёт,

И не плетёт интриг и шашней,

А только воет и ревёт.

7

Темнеют вирши скоростей,

Свиней услышав серый запах,

И в веры безымянных лапах

Надёжный меч мечты раздет.

В острожных комнатах из граба,

Всегда и всюду на щите,

Из полыньи хмельных затей

Течёт перунова Анграпа.

Армагеддон и Рагнарёк!

Зачёт перу! Вставай на Запад!

Гони отряды на Восток!

Тяни нарядом смерча табор!

Веди Предтечу на порог!

Один я, но не одинок.

8

Ах, как порой хотелось мне бы

Уплыть, горой метеля взгляд,

Втирая Рая мутный яд

В кирпичную чужую крепость!

Полуистлевший автомат,

От шестопёра девять щепок,

Песок ножей... — Взамен потребуй

Голгофы поредевший блат,

Который порыжеет снова,

Матёрых идолов чалму,

Туник языческих обнову,

Избитый, сероватый Лотос,

Потёртый, старенький Талмуд, —

И спи с улыбкой идиота.

9

Хвалиться ситцем и змеёй —

Удел сиделок мягкотелых.

Да где ж вы, огненные стрелы?

Где ты, замшелое зверьё?

Я не устану — ё-моё! —

От этих йети озверелых!

Пускай тоска расскажет телу

Про подмогильное навьё,

Пусть сильно выгнется в седле

Твой Чёрный Всадник с револьвером,

И Стрибог, ветреный атлет,

Послужит для тебя примером,

Не дрогнув в чёртовой петле

И в окна глядя кавалером.

10

Гордиться рясой пустословий

Не прекращу я, может быть,

Но, чуя кожей смерти нить,

Сойдёт за мясо сгусток крови,

Чтобы сомнения убить,

На дно сошествие готовя,

Варя свой растворимый кофе,

Даря любимой время жить.

Дождливый сумрак дышит в спину,

Колышет сливы бог Эол,

Барашки облачные сдвинув,

Накрыв свой самобраный стол,

Раскинув вешнюю картину,

Закрыв свой каменный костёл.

11

Ругая призрачный покой,

Нагая, пёстрая стремнина

Струится влиться в злые вина

Небрежно писанной строкой,

Прибрежной нимфою донской,

Копьём бродяги-осетина,

Кинжалом скифа-властелина,

Да жалом дачи костромской.

В доспехи космоса одеты,

Шагают маршем по стране,

Желая каши и вендетты,

Солдаты Армии Теней,

Тысячелетние корнеты,

Ста тысяч буйволов сильней.

12

О, как бы... Но, рассвет тесня,

В поэзах водянистых капель

Умчатся караваны цапель,

На антитезы звон сменяв,

Кого-то в чём-нибудь виня,

Оставшись средь пустынной зяби,

В душе неистребимых сабель,

И боль целебную уняв.

А на портретах расписных,

А на сонетах завозных

Всегда построены в шеренги

Сигналы странных позывных,

И что-то притаилось в них,

Что вызывает дрожь в коленках.

13

Мои зрачки полны любовью,

Как ни печально сознавать,

Надев очки, ложась в кровать

За вереницею условий, —

В античной желчи философий

Я лично предпочту не знать,

В чём мнится смертным благодать,

И я не поведу и бровью,

Когда захочется мечтать,

Смеяться, думать и рыдать

О подсознательных напевах,

Которые, о Королева,

Под водопадом, бьющим в нас,

Рисует Дажьбога рассказ.

14

А ты не смотришь на меня.

В твоих ладонях — знаки скорби,

Ты громко плачешь, шею сгорбив,

Верховных Демонов кляня,

Бензином времени мотор сбив,

Мои намеренья пленя,

Как стадо юных оленят:

Они теперь в священной торбе

Танцуют у тебя в плену,

Закончив странную войну,

Которую вели с врагами,

Сражаясь честью и рогами,

Расставив знаменем весну

И славя светлую страну.