Я, журналист из "New-York Times'а",

Писать был послан репортаж

Не на заправский вернисаж:

В тюрьму, к Убийце из Техаса, -

Как мне сказал редактор наш.

- Вся прелесть в этом порученье, -

(Он говорил мне с увлеченьем), -

Есть в том, что это интервью

Оригинально и, быть может,

Оно значительно поможет

Карьеру сделать вам свою. -

(Он помолчал.

Он с Электрического Стула

Ответы будет говорить,

А вы должны его спросить...

А впрочем... вы решите сами:

Не буду путать вас словами;

До встречи! -

С надеждой, верой и мечтами

Я еду на Лифостротон.

Глава 1. Убийца из Техаса

С трудом пробившись сквозь начальство

(Сейчас такие времена,

Что без здорового нахальства

У вас не выйдет ни хрена),

Я оказался, наконец,

На Лобном Месте, в Зале Смерти;

Себя я чувствовал, поверьте,

Как желторотый, как юнец!

Здесь было тихо, пусто, дико,

И Стул приковывал мой взор.

Я на него смотрел в упор:

Его пленительного лика

Я не забуду до сих пор!

Его ввели.

Прошёл с улыбкой через зал,

Взглянул в глаза мне - и сказал:

Да, верно, друг мой: я вас ждал. -

Он сел. Ему надели каску.

Он был спокоен, как гранит:

Как будто восковая маска

С витрины на меня глядит!

Мы долго молча наблюдали...

Я, наконец, его спросил:

- Не жалко ль вам в расцвете сил

Идти в неведомые дали -

В страну унынья и печали?

И разве сами вы не знали,

На что вы шли, когда стреляли

В людей?

Вершить... -

- Простите, сэр, не всё же сразу!

Вы помолчите, а пока... -

(Сказал Убийца из Техаса.) -

Пока начну издалека.

Тут помолчал немного он.

Его чудесными речами

(Вы согласитесь с этим сами!)

Я был приятно поражён!

Мой слог был несказанно груб

В сравненье с дивной, плавной речью,

И всё ж понять, при чём тут - Вечность,

Не мог я: был я слишком глуп.

Я посмотрел по сторонам.

Охрана молча нам внимала.

Беседа наша приковала

Все взоры, взгляды - только к нам.

Тут я посмел задать вопрос,

Воспользовавшись передышкой:

- И всё ж скажите перед вышкой,

Зачем весь этот сенокос?

С чего он начался? как рос?

Когда у вас бывали вспышки?

Ещё ответьте, коль не лень,

К чему о вере разговоры? -

Он понял весь мой чудный сленг.

(А за окном кончался день;

Глядишь, и солнце сядет скоро!)

(Сказал он; молча слушал я). -

- Тут размышленья ни к чему, -

(Сказал он мне), -

Как стал наёмным я убийцей,

Не буду долго говорить:

Хочу я лишь остановиться,

Как стал я вновь свободной птицей,

Как самостийно стал я жить.

Однажды получив заданье

На устранение лица

(Отъявленного подлеца:

Он проявлял свои старанья

К своей наживе без конца),

Я изучил его повадки

(С него, как видно, взятки гладки:

Свою он сущность не скрывал)...

О деле том, как по тетрадке,

Сейчас бы я вам рассказал. -

Он вновь немного помолчал...

Охрана слова не сказала:

Его рассказа ожидала,

И замер Предмогильный Зал.

Но я спросил его несмело:

- Так это был последний раз,

Когда вам делали заказ

Идти на мокрое на дело?

Но почему - скажите прямо! -

Вам надоела эта стать -

Людей за баксы убивать? -

Он усмехнулся:

Об этом я хотел сказать,

Но вы - любитель упреждать.

...Из тела я кинжал достал,

И вот, собрался уж мотать я,

Когда за этим-то занятьем

"Ну вот, -

Такого мне мой благодетель

Простить не сможет никогда!

Достал я из кармана пушку

И взял приятеля на мушку,

Чтоб замолчал он навсегда, -

Но он сказал мне:

Убить всегда успеешь, право.

Перед тобою - сам Лукавый!

Ну, а теперь - со мной иди." -

Я никогда не верил липе,

Но что-то было в этом типе,

Что заставляло доверять.

Продолжил он:

Всего, чего Душа захочет,

Имеешь право пожелать,

И всё я дам.

Подпишешь мне бумажку эту,

И можешь дальше убивать.

Ты всем, чем нужно, обеспечен,

Но только помни: ты - не вечен,

Придёт пора и умирать.

Ну, а тогда - меня послушай! -

Возьму я у тебя пустяк:

Не золото, не деньги, - Душу;

В неё и верит лишь дурак!" -

Я подписал ему листок,

Но не чернилами, а кровью.

Внизу:

Ещё сострить тогда я смог.

Я был Его: Душой и телом, -

Но только из последних сил

Не за себя я попросил,

И это... это было смело!

"Всё - для Неё! -

Я для Неё готов на всё!

И мне не надо больше рая,

Когда бы рай был у Неё!"

То было озаренье света...

Да, я любил, но без ответа...

Я не уверен, но, похоже,

Когда бы с вами было то же,

То вы бы лезли вон из кожи,

Чтоб Душу Дьяволу продать!

Всё для неё, - так было ране:

Я ползарплаты отдавал,

Духи, цветы ей покупал, -

Я помню это, как в тумане!..

Что любит не меня, другого.

Я ей сказать не мог ни слова!..

Нет, я её не упрекал...

Я как-то всё ей рассказал:

Про мысли, чувства, про работу,

Кого и как я убивал

И как я вёл свою охоту...

Она меня не предала,

Не сдала копам, ФБРу.

"Да, друг мой, мир наш полон зла", -

Она тогда произнесла, -

И в сердце заронила веру. -

Он замер.

Той глубиной, тем диким блеском...

Смотрел он на меня так резко,

Что я смутился - и молчал,

А в жилах холодела кровь...

Прервал он первым нить молчанья:

- Я продал Душу - за Любовь.

Что я нашёл? - одни страданья!

Да, получил я, что просил:

Слова на ветер не бросает

Тот, кто словами управляет.

Ему хватает тайных сил

На исполненье обещаний;

Откуда их берёт? - из знаний

О том, что каждая Душа

(Плоха она иль хороша -

В словах тех нету содержанья)

Не стоит, в общем, ни гроша,

Но можно золотые горы

Нам за неё пообещать,

И можем мы её продать

Ему без лишних разговоров.

Да, получил я всё сполна:

Она - наследство получила,

С любимым счастливо зажила,

Ему примерная жена

(Но про меня молчит она;

Меня, как видно, не забыла,

Хоть не меня она любила:

Она другому отдана

А я?.. продолжил убивать,

Вступил в когорту сатанистов,

И деньги стал я получать,

Став, так сказать, специалистом:

Того - заставить замолчать,

Там - жертву принести опять...

Мой инструмент - кинжал и выстрел!

А позже я от них ушёл

И убивать стал - для себя,

За просто так; себя я вёл,

Как длинноухий, как осёл:

Понятно ль это для тебя? -

Тут я кивнул:

Потом?..

И вот я здесь сижу - гляди! -

И что-то будет впереди!.. -

Вдруг с мозга моего завеса

Упала, отлетела прочь.

"Я отогнал обмана беса", -

Подумал я.

А я всё слушал эти сказки

Про Люцифера, Души, Ад...

Недаром люди говорят,

Что за хорошенькие глазки

Писаки ложь не разглядят!

Ко мне закрался червь сомненья:

Ведь если это откровенье

Суду, как есть, он рассказал,

Его бы все там засмеяли,

И он бы был не в этом зале, -

Меня в бедламе б он встречал!..

Он усмехнулся и сказал

(Как будто мысли прочитал!):

- Нет, сумасшедшим я не признан,

Хоть это будет стоить жизни.

Я - в норме! -

В меня, признаться, он вселил.

- И что ж теперь?

У них... -

К нам держиморда подвалил.

Нас разделили...

Он захрипел...

И застонал, и улыбнулся:

- Нет, я пока что не заснул!

Он мне помог пока, и вот,

Смотрите!.. -

И снова - ток...

Опять всё тот же мерзкий ток...

И лик вдруг стал похож на рожу:

Он пережил повторный шок...

Но, видит Бог, в его словах

Не всё, должно быть, было ложью:

В его глазах блеснул, похоже,

Какой-то отблеск: нет, не страх! -

Но свет тех мест, той дальней дали,

Где много лет его уж ждали, -

Как отраженье в Небесах

Пылающих огней Аида,

Когда безликая Фемида

Грехи считает на весах.

- Под светом Утренней Звезды, -

(Продолжил он, сверкнув глазами), -

Заря рождается над нами,

И вместе с радостными снами

Уходят ранние мечты

О лучшей жизни тёплой гамме

Под светом Утренней Звезды... -

И вновь я обратился в слух,

Направив взор на Небо, к Свету,

В блокнот внеся:

И отогнав летящих мух.

Забывши всё в безумном беге,

К страданьям мира слеп и глух,

Я видел: взгляд его потух.

Он прошептал:

И испустил, страдая, дух.

Как будто не поверив смерти

(Или решив, что он заснул),

Какоё-то коп включил, поверьте,

И в третий раз электростул.

Решил ли он:

Или о чём-то позабыл, -

Его о том я не спросил.

Я в позу встал...

И, глядя на Железный Трон,

Я проклинал Судьбу, закон,

Себя, редакцию - всё вкупе, -

А там, передо мною - он

Прогнулся, точно ведьма в ступе,

Рассевшись в кресле, как барон.

Я понял, в чём, конечно, дело:

Всё это чушь и колдовство:

Рефлексы, больше ничего!

Но под влияньем тех речений

Я плыл, как щепка по теченью,

И был немного не того.

В охоте дикой до сенсаций

Спустившись до галлюцинаций,

Увидел я зубов оскал, -

И - ореол над ним сиял.

И чёрных молний ореол

Ко мне приблизился, сияя,

Моё сознанье ослепляя.

Он обжигал, огнём пылая!.. -

И я без чувств упал на пол.

- Ну что, не выдержали нервы? -

(Спросил редактор у меня). -

Без вдохновения Минервы

Не можешь просидеть и дня?

Ну, надерём коллегам зад?

Ну что, дружище? -

Ходил туда-сюда-назад...

У! - не смотрели б мои очи!..

- Ну что, состряпал репортаж

Иль пировал с утра до ночи?.. -

Большой подлец редактор наш!

- Ну, начинаем! -

На кнопку пуск...

Мне, как и прежде, отвечает

...Душа моя - обитель Сета:

О Боже!

И снова, как тогда, с кассеты:

И вновь - пленительные травы

(Но пред глазами - Стул, Стул, Стул!!!),

И старый босс, и сам Лукавый

По имени Веелзевул...

И, наконец:

И страшный, нереальный треск

(Редактор был в приятной неге),

И ореола чёрный блеск.

Всё замерло...

И Голос - гулкий, неземной -

Сказал мне, что - мороз по коже:

И я всё понял: я - помечен, -

Виной неверие тому.

И чёрные горели свечи,

Ещё когда я шёл в тюрьму.

- Брось, Дьявол!

Меня так просто не возьмёшь!

Словами горя не исправить! -

(Я доставал тихонько нож.)

Он появился.

Змеится по лицу оскал.

- Что, Смертный? я так понимаю,

Ты недоволен? -

- Я обойдусь без искушенья:

Возьму - и сам сорву я плод,

И все безумные стремленья

Познаю - задом наперёд!

Нет, -

Сгинь, Нежить! -

Иди в Аид своей дорогой! -

С сознанья моего завеса

Слетела мигом.

Средь кабинета, как средь леса.

Дрожит рука, а за столом...

Сидит редактор...

Склонил он голову на грудь,

В груди - кинжал по рукоятку,

Как будто кто-то для порядку

Решил его разок пырнуть.

Ах, чёрт!..

Ведь у меня - рука в крови!..

Теперь пора тебе, похоже,

В бега - зови иль не зови!

А копам что подумать тоже?

Я не питал к нему любви,

А он - ко мне...

Тут неплохой...

Свой нож я вытащил ему:

Я вытер руки, рукоять,

Стёр отпечатки, пятна крови,

И после мысли:

Решил я:

А может, хочется ЕМУ,

Чтоб я, того не понимая,

Всё рассказал: и про тюрьму,

И про редактора, и дале,

Про все неведомые дали,

Про Чёрта, про Судьбу саму?

Но нет!

Ведь впереди - другая жизнь:

Другие сны, другие люди, -

Дерись, дерзая, - и держись!

Я адрес знал по долгу службы,

Она к нему наверняка

Уж не утратила пока!

А впрочем... не она ли копам,

Что ходят по Техасу скопом,

Его сдала без лишних слёз?

Такой бесхитростный вопрос

Себе поставил я несмело, -

А впрочем, это было дело!

Но тех загадок странный вид

Узнать мне только предстоит.

Она!

Ах, сэр, садитесь! -

Устроился и оглядел

Хозяйку и её обитель.

Стройна.

Печальна и любезна сразу.

Одежды строгие на ней,

Вуаль-накидка, шаль из газа, -

И грустный взгляд из-под бровей.

- Вы - из газеты?

Давайте, спрашивайте. -

Сжимая тесный, чёрный круг,

Как будто некий демон снова

Меня толкнул:

О тайнах вашего романа,

Поэтому...

Его со мной давно уж нету:

Его убили прошлым летом...

- Мне очень жаль, но...

(Я не успел сказать ни слова,

Но беспокойный мыслей ход

Она ловила наперёд;

На то, что лишь спросить хотел я:

А может быть, на самом деле

Её супруга истребил

Тот, кто её саму любил? -

Меня ответ опередил.) -

Мой друг тут вовсе ни при чём:

Он был уже приговорён,

А потому - поймите сами! -

Ни о какой семейной драме

Здесь речи не могло и быть.

К тому ж, он так умел любить,

Что каждое моё желанье

Он выполнял без колебанья, -

А мы с супругом...

Так вот... о чём я?...

Чтоб вы, интервьюер, вначале

Вопросы сами задавали,

Как предлагает протокол?

- Ну что ж, извольте.

Как вас зовут?

- Ваш возраст?

- Где вы работали?

Мне не хотелось бы ответ

Вам говорить, но всё же - нет! -

Нет ничего в моей работе,

Что было б недостойно, вроде,

Безнравственно или грешно.

Там с этим в норме и в порядке,

Хотя не белые перчатки

Я одеваю всё равно...

Мы увлеклись...

А может...

Перевела легко и просто

Свои речения она.

Я, слова не сказав, кивнул

И поудобней сел на стул.

Вино сочилось, точно кровь,

Из откупоренной бутыли,

И, точно искорка, любовь

В моём возникла сердце...

Вновь искушаешь, Сатана?! -

Вдруг в голове мелькнули мысли. -

Ведь и тогда - ОН и ОНА...

Так что, мне тоже суждена

Дорога скоро гнить в могиле?!

Но нет.

Чиста, блестяща, как комета...

И вскоре, не найдя изъян,

Я от вина и чувств был пьян...

- Ну, с добрым утром! -

Сияньем дня озарена,

С улыбкою пролепетала. -

Ну что же, что ж...

С минуту стоя у окна,

Она о чём-то лишь вздыхала,

Затем - газету мне подала.

- Вы?

- Ну что ж, признаться, интересно...

И почему мне так везёт

На тех, кто Души продаёт?..

Пока мне это неизвестно...

- Нет! -

Пока при мне!..

Она промолвила печально. -

Когда прожить бы, не греша!..

Как и тогда, произнесла

Она задумчиво и грустно,

И вновь нахлынувшие чувства

(На этот раз уже не бес,

А, видно, Ангел мой с Небес)

В моей Душе, где было пусто,

Вдруг подсказали верный Путь,

И Жизни цель, и Смерти суть.

Среди безоблачных лесов

В пути к вершинам Мирозданья,

Где нет ни мостовых, ни зданий,

Висит таинственный засов

Из фраз, речей и странных слов.

И вдруг - просила ли слеза,

Иль дёрнул чёрт - я ей сказал:

- Любовь моя!..

И вот от этих древних чар

Разжёгся Душ святой пожар.

Всё это было, как во сне!

Так я прожил ещё недели,

Заботясь о Душе и теле,

Почти забыв про свой кошмар,

Без страха, в радости и счастье

Забыв про грозы и ненастья,

Ловя удачу и загар.

Про нас - я думал - уж забыли,

Досье покрылось слоем пыли...

Я к бегству так и не привык!..

Меня тянуло на поэзы,

Как будто сняли вдруг протезы,

Что заменяли мне язык...

Пока что это были пробы,

Творенья без ума и злобы,

Сплошные чушь, туфта и дичь,

И потому мне было странно,

Что в них заметила Дайана

То, что рассудком не постичь.

Переложив их под гитару,

Я пел их ей по вечерам,

Преподнося их ей в подарок.

Я пел шедевры - пел и хлам.

И про людей чужого круга,

И про себя, и про семью,

И бредни про похмелье друга...

Уж их я хоть сейчас спою!

Что, бред?..

В меня безумно влюблена,

Любила слушать эти песни

И размышлять, когда одна,

Что я слегка похож и сам

На тех людей, о ком писал,

Что это даже интересней,

Что в этом вся стихов краса,

Когда в них что-то непонятно,

Но вдохновенно и приятно,

Когда дороги нет обратно,

А только - прямо в Небеса.

Вот так и я, забыв про грусть,

Нашёл свою звезду, наверно,

И как молитву, наизусть

Шептал светло и вдохновенно

Не "Отче наш на небесах"

(И что-то дальше, в том же духе),

А про удачи и про страх,

Про Ад и Рай, зверей и птах,

Про Жизнь - и Смерть (при невезухе).

Шептал я в полусне, в бреду,

Ловя - безмолвны и велики -

Судьбы серебряные блики:

- К тебе, любимая, приду,

Иначе мне гореть в Аду:

Ты - мой Спаситель в женском лике! -

Мы с ней гуляли при луне

И были счастливы вполне.

Ночные львы - хвосты и гривы, -

Смешная и святая рать:

Вы так добры, вы так игривы, -

Пока вам есть чего пожрать!

Увы!..

В моей измученной Душе!

Не помогло Небес участье,

Ад не послал мне атташе, -

Моей измученной Душе...

Меня узнав в фотопортрете,

Извлёк меня на белый свет,

Ценя лишь доллары на свете,

Один начитанный субъект:

За премию - на Божий свет.

Во время своего допроса

Я полицейским не сказал,

Что сразу после сенокоса

Об этом я им не сказал!

Я не молчал, не защищался,

Но не признал своей вины,

Решив, что я уж наигрался,

И что они искать должны

Свидетельства моей вины.

Улик, как видно, был избыток

(Жаль, я не профи, - дилетант! -

Нетрудно было и без пыток

Узнать про тайный мой талант;

Я оказался за решёткой:

С расчёской и зубною щёткой,

С самим собой наедине, -

И мысли странные ко мне

Ночами часто приходили,

Вопросы ставя - или-или...

И в красной мантии дебил

На Стул меня приговорил.

Ну, а пока - я отдыхал,

С предшественника взяв примеры,

И точно так же размышлял:

Про Саваофа, Люцифера

Шептала мне подруга-вера, -

И я стократ мудрее стал:

Я много от Него узнал!

Святоши предрассветный лик

В мою печальную обитель

Без приглашения проник.

И день возник.

И вот опять, как в прошлый раз,

Передо мной стоял Учитель

С багровым блеском тёмных глаз.

Как уголь чёрная сутана

Свисала с угловатых плеч

И покрывала стан Шайтана,

Как мысли прикрывает речь.

- Что ж, Сын Мой, здравствуй! -

Меня, как видно, ты не ждал

В таком причудливом наряде?

Скажи, мой друг, чего ты ради

Не пригласил меня на бал?

Мне крест на шее не мешал

Пройти в тюремный Тронный Зал.

И - я прочёл твои тетради:

В них много мыслей, много слов,

Весёлых и кошмарных снов, -

Ты, как обычно, при параде! -

Он усмехнулся, старый бес,

И я, рванувшись сквозь охрану,

К нему в мгновение подлез

Сквозь переплёт преград, завес,

Поддавшись козням Уриана, -

Я словно заново воскрес,

И даже копы как-то странно

Рванули мне наперерез:

Как будто солнце из тумана.

Я подскочил к нему скорее

И лёгким манием руки

(Движенья плавны и легки)

Ему... свернул в мгновенье шею.

Раздался нереальный хруст,

И с плеч моих свалился груз.

И дикий смех, и чей-то крик...

И тут передо мной возник

Священник мёртвый на полу, -

И чёрным пламенем в углу

Метнулся призрачный Лукавый

Со всем величием и славой, -

И обратился вмиг в золу.

Так думал я в дороге к Стулу,

Пересекая молча зал.

Здесь было, как в стенах Моргула,

Как в Чёрной Бездне, я б сказал!

Я сел, и мне надели каску,

А мне... мне было всё равно...

Тьфу, чёрт!..

И сам смотрел не так давно!..

Я приготовился лететь

Туда, в глубины Мирозданья,

Где нет ни счастья, ни страданья, -

И я готов был умереть.

Я будто на вершине славы

Перевернул последний лист,

И мне сказал один легавый:

- К вам посетитель.

Ну вот!..

Мне чужд и дорог мой покой...

И тут...

Но нет!

Я ей не враг!..

Вселенский Мрак!..

Но как же так!

И как мне быть теперь?!

Я оглядел свою тюрьму,

И вдруг подумал я: а может,

Теперь мне стоит самому

Проделать потихоньку то же,

Что привело меня во Тьму?..

Но я осёкся: почему?!

За что ей это наказанье?!

Ей жизнь и так - одно страданье!

И - мне не хочется ЕМУ

Сыграть на руку снова, снова, -

И так давно уж мне готова

Дорога в Золотую Тьму!

Прощай, мой друг!

Дай Бог не встретиться нам снова!..

И я, читая "Отче наш",

Закрыл глаза...

Святой печальный Небожитель,

Бессменный Ангел мой Хранитель,

Бросая лучезарный свет

На бездну непрожитых лет,

Открыл мне Путь, открыл ответ

И крикнул мне:

Я напружинился, - и вот,

Сквозь златотканные зарницы

Лечу вперёд, навстречу птицам.

Мелькают подо мной столбы,

Дома, деревья и гробы,

Деревни, фермы и столицы.

Через снега, через дожди

Лети - и никого не жди!

Тебе и ночью не приснится

Крушенье собственной темницы,

Восход багровый впереди!

Лечу вперёд в железных латах,

Сверкая серебром и златом,

С щитом гербовым на груди;

Лечу вперёд, а позади

Остался дом, что был когда-то,

Остались детские мечты,

Цикады, травы и цветы.

Забыты дни, забыты даты,

А я лечу, лечу куда-то,

Сжигая за собой мосты,

Навстречу солнцу, ветру, вьюге,

Туда, где помнят друг о друге

Деревья, травы и кусты...

... - Он мёртв? -

- Да что вы!

А впрочем...

Всё это было очень странно,

Но я не видела обмана...

Ну что же, может, это Знак.

И вновь, и вновь я загрустила:

О Боже, как их было жаль!

И только внутренняя сила

Ко мне сейчас не подпустила

Непобедимую печаль.

О Боже!.. Я его любила, -

И вот - он умер...

Никто не сможет дать ответ,

Ни для кого уж не под силу

Дать исключительный совет,

Сказать, что было правдой, ложью,

Меня наставить осторожно

На верный Путь с теченьем лет, -

Но не забыть его мне, нет!

...Хоть интервью не получилось,

Но оказать газете милость,

Для них состряпав репортаж, -

Пустяк, как будто "Отче наш"!

Статья?

Я напишу для них статью...

Ни для Души и ни для тела

Сегодня я бы не пропела

Про всю историю свою!..

Я покидала помещенье

В великом горе и смущенье, -

И в этот миг кошмарным сном

Мелькнула тень перед окном,

И я - случайно, краем глаза,

В холодном отблеске алмазов